Ваганова Агриппина Яковлевна

Бутафоры, плотники, кассиры, портнихи, парикмахеры – словом, птицы невысокого полета квартировали неподалеку от Мариинского театра. Там же снимал скромное жилье и Яков Тимофеевич Ваганов. На место театрального капельдинера он был определен из унтер-офицеров: армейское прошлое казалось начальству не лишним для этой должности.

Ваганов являлся отцом трех дочерей. Но в балетную школу ему удалось поместить только младшую – Агриппину, Грушеньку… А вскоре после этого Яков Тимофеевич скончался, оставив семью свою терпящей всяческие лишения. На Грушу, будущую артистку, и была одна надежда. О судьбе ее очень образно и интересно поведала в своей книге балетовед Вера Красовская.

Воспитанница Ваганова слыла отъявленной озорницей: то подговорит подруг нарушить какое-нибудь из унылых правил школы, то надерзит учителю или классной даме. Ей частенько снижали балл за поведение.

Первое появление в труппе Мариинки запомнилось ей на всю жизнь. Вместе с подружкой все лето она обдумывала наряды, а затем потратила на них добрую половину жалованья, выданного в конторе. Но все они показались невзрачными на фоне костюмов и платьев от лучших петербургских и парижских портных. Бриллианты чистой воды, бесценные кружева украшали не одних балерин, а самых что ни на есть посредственных танцовщиц кордебалета.

«Спеша на сцену, я поскользнулась и скатилась с крутой лестницы, ударяясь затылком о ступени. Искры посыпались из глаз, но, встав, оправилась и побежала… Да, таков был мой плачевный «дебют», – с горькой усмешкой оглядывалась на прошлое Ваганова.

Роли посыпались на нее как из рога изобилия. Но какие… Занимали без разбору в операх и балетах, в классическом и характерном кордебалетах. Спектаклей было много, партий и того больше, хотя не удовлетворяла ни одна. Ведь в тех же балетах так много сольных вариаций! А она бы справилась с любой.

Ей мешала внешность – она была не слишком хороша собой. Лицо с тяжеловатыми чертами освещал взгляд серо-зеленых пронзительных глаз. Но на сцене это властное лицо теряло выразительную подвижность, к тому же почти не поддавалось гриму. Кроме того, оно казалось крупным по отношению к невысокому росту танцовщицы. Мускулистые ноги, широкие плечи, прямая спина, чуть грубоватые линии рук словно уже сами отрицали изящество… «Я не запомню г-жу Ваганову в роли феи Канареек. Ну какая же «канарейка» г-жа Ваганова?» – возмущался после «Спящей красавицы» некий критик по фамилии Козлянинов.

Свои недостатки Ваганова прекрасно знала. И сильно переживала по этому поводу. Даже позднейшая слава не изгладила ощущения неполноценности, терзавшего ее в начале пути. В те первые ее сезоны сознание некой безысходности вылилось в протест: что ни вечер, режиссеры заносили в «дело» танцовщицы новые провинности.

Все ее «выходки» были скрытым бунтом исполнительницы, уже столько времени пытавшейся выбиться на роли хотя бы второго плана. Впрочем, в конце концов случился и на ее улице праздник: Агриппину Яковлевну перевели-таки во вторые танцовщицы. Ее имя, пусть мельком, стало появляться в газетах. А газет в Петербурге выходило множество, и почти в каждой писали о балете. Тон задавал Александр Плещеев – сын известного поэта, автор книги «Наш балет»: «У этой артистки есть все задатки для того, чтобы быть незаурядной солисткой: танцует правильно, сильна на носках, поднимается легко, а между тем она почему-то в тени!»

Ваганова и сама искренно недоумевала: почему не находит признания гигантский труд, почему приходится ценой унизительных просьб добиваться того, что так просто получают другие? Даже всепонимающий Мариус Петипа не увидел в ней Божьего дара, записав в своем дневнике: «Вечером в 29-й раз дают балет «Раймонда»… Очень неудачный подбор танцовщиц. Г-жа Ваганова ужасна. На балет не иду…» Или такая запись: «27 февраля. Сегодня день моего рождения. Мне восемьдесят семь лет. Возраст что! Вся беда в том, что приходится мучиться. Вечером мой балет «Жемчужина». Г-жа Ваганова ужасна… В театр я не иду».

Ее частная жизнь тоже была какой-то неприкаянной. Мелькали мимолетные романы, в поклонниках недостатка она не испытывала; танцовщицу влекли рестораны, кутежи, чадный угар ночного Петербурга, нравилась роль хозяйки на банкетах, которые устраивали балетоманы, – она умела расшевелить самых нелюдимых, зажечь, дать нужный тон общему веселью.

Сохранилась черновая запись Вагановой о первой ее поездке за границу в начале 1900-х годов. Она с друзьями, артистами балета, побывала в Варшаве, Вене, Венеции, Флоренции, Риме, Неаполе. Задержались в Сорренто. Там однажды вечером отправились в кафе, где «загуляли как умели. Коля Легат взял скрипку у скрипача из оркестра, играл, аккомпанировал нам, нашим танцам, а мы плясали до упаду… Публики собралось порядочно, прямо-таки концерт устроили. Все были довольны, успех большой. Но в результате нам подали счет, в который входило, помимо съеденного и выпитого, за… веселье и пользование скрипкой».

Саму Ваганову все чаще стал тяготить такой образ жизни. Мечталось о настоящем чувстве, о собственном доме, о семье…

…Должно быть, они встретились случайно, как говорится, по прихоти судьбы. Член правления Екатеринославского строительного общества, отставной подполковник путейской службы Андрей Александрович Померанцев не был балетоманом и тем более прожигателем жизни. Выходец из старой петербургской семьи, он обладал мягким уравновешенным нравом. Казалось бы, что могло быть общего у этого стареющего, сдержанного, замкнутого человека с актрисой, ветреницей, не знающей, куда девать избыток молодости и сил?

На прежней его квартире остались жена и сын Андрея Александровича. Развода он то ли не требовал, то ли не добился. В свидетельстве о крещении мальчика, появившегося на свет 13 января 1904 года, записано, что Померанцев «усыновил Александра, рожденного вне брака от девицы Агриппины Вагановой». Мальчик вырастет стройным и ладным, с темными ласковыми глазами и мягким характером.

А когда умрет Анна – старшая из двух сестер Агриппины Яковлевны – Померанцев скажет, что осиротевшие дети, Леля и Сережа, должны поселиться у них. Каждый год в этой семье, соблюдая обычай, будут готовить на Пасху праздничный стол. Каждое Рождество в гостиной будет украшаться елка. Каждое лето хозяйка дома вместе с ребенком будет ездить на юг Франции, к морю, а поближе к осени к ним присоединится и хозяин.

После долгого перерыва из-за беременности и родов танцовщица еле-еле дождалась возвращения в театр. Ее встретили куда приветливей, чем в памятный день поступления в труппу. Больше того – многие дали понять, что уважают за смелость, с какой она решила свою судьбу…

За время своего отсутствия Ваганова словно бы поднялась в глазах начальства. Ее освободили от кордебалета. Все еще числясь во вторых танцовщицах, она постоянно доказывала: в этих вариациях никто не может сравняться с нею. Она доводила до блеска танцы, затертые поколениями исполнительниц. Рецензент Аким Волынский придумал для Вагановой титул «царицы вариаций», затем и другие критики воспользовались его находкой.

29 ноября 1911 года, через четырнадцать лет после окончания школы, Ваганова вышла на сцену в своей первой балеринской (т.е. заглавной) партии.

13 ноября 1914 года давали «Жизель» и «Шопениану» с Карсавиной в главных ролях. Во втором акте «Жизели» прима подвернула ногу. Спектакль оказался под угрозой срыва. Молодой, но уже избалованный успехом танцовщик Петр Владимиров вбежал в уборную Вагановой, умоляя танцевать с ним вместо его партнерши. Как и все в труппе, Владимиров знал: одна Ваганова способна с ходу войти в ни разу не репетированную партию.

«Моя «дерзость» понравилась, успех был большой, – вспоминала потом Агриппина Яковлевна. – Но мне редко приходилось этот вальс исполнять, так как затем все были здоровы».

Много лет отделяло ее от осуществления, казалось, несбыточной мечты. Женщина-балетмейстер на этой сцене! Да еще покусившаяся на «Лебединое озеро»! Ее засмеяли бы насмерть, посмей только о таком заикнуться. Она и не заикалась. Но после всяческих успехов решилась попросить роль Одетты-Одиллии.

В глубине ее души шевелилось сомнение. Острый взгляд не мог не подмечать в зеркале репетиционного зала беспощадное несоответствие рук и лица тому волшебному образу, что виделся ей в мечтах. Упорствуя, она не сдавалась. И не ведала, что награда придет потом: спустя тринадцать лет на ту же самую сцену, но совсем в другой эпохе появится ее воплотившимся идеалом лебедь Марины Семеновой – первой из ее учениц.

…Агриппину Яковлевну уволили со службы аккуратно в день ее рождения, когда ей исполнилось тридцать шесть, – отправили на пенсию. Впрочем, изредка она продолжала танцевать в спектаклях. Ваганова оставила сцену, добившись многого по своим исполнительским данным, но не изведав громкого успеха. Ее мучила неопределенность существования. Андрей Александрович, по-прежнему ровный, заметно переменился. Просматривая за завтраком газеты, мрачнел, запирался в кабинете, и оттуда можно было слышать либо его шаги, либо разговор по телефону – сердитый, нервный.

Шел 1917-й. Выстрелы Октября внешне не изменили жизнь Агриппины Яковлевны. В сочельник дворник раздобыл и принес елку. Вместе с сыном она убрала мохнатые ветки нитями серебряного дождя, развесила золотые шары, игрушки, расставила разноцветные свечи. Ужин был скромен.

Ночью Андрей Александрович застрелился под елкой…

…В театре перед началом зимнего сезона 1920/21 года открыли «школу мастеров хореографии», позже названную классом усовершенствования. В числе других преподавателей сюда была приглашена и Агриппина Яковлевна. Чуть позже она стала учить девочек в Театральном училище, позднее Ленинградском хореографическом, с которым была связана до последних дней своей жизни.

Воительница по натуре, она могла восхититься девочкой не слишком с виду складной и работать с ней до седьмого пота, поражая результатами экзаменационную комиссию, труппу, публику, критиков. И только усмехалась, пряча обиду, когда доходили слухи о ее якобы везении; о том, будто в ее класс всегда попадают отборные ученицы. А они, ее ученицы, и составили славу русского балета. Марина Семенова, Ольга Иордан, Галина Уланова, Татьяна Вечеслова, Наталья Дудинская, Алла Шелест, Ирина Колпакова, Алла Осипенко и многие, многие другие – какие имена!..

7 мая 1922 года состоялся концерт в честь 25-летия творческой деятельности Агриппины Яковлевны. Сама она танцевала в гранд-па из «Пахиты» и в «Шопениане», позже переданных ею поколениям учениц. Марина Семенова сохранила ее образ в этих жемчужинах старой классики:

«Ни до этого времени, ни после мне не приходилось видеть прыжка такой собранности, стремительности… Ваганова на мгновение словно повисла в воздухе… Оказалось, что как танцовщица она была еще в полном блеске, в полной силе».

Искусство балета хрупко. Его спектакли переходят от поколения к поколению, но стоит приостановить этот ход, и они навсегда умирают. «Пахита» утрачена, как многие шедевры Петипа. Большое классическое па сохранилось благодаря Вагановой: в 1930 году она возобновила полюбившийся ей фрагмент для своего очередного выпуска.

Смолоду мечтала Ваганова о переплавке итальянских и французских начал классического танца в единый стиль русской школы. Успехи училища радовали далеко не каждого. К исходу 1928 года нападки на него приобрели зловещий политический характер: «11 лет советской власти еще не смогли полностью изгнать из стен училища порядочки прошлого, мертвый дух старого времени, выправить руководство». Слово «господа», обращенное к преподавателям и ученикам, то и дело витало в стенах этого учебного заведения, что не могло не тревожить партаппаратчиков. Сама Агриппина Яковлевна была целиком из того, старого времени, и имела (подумать только!) домработницу – верную Нюшу.

…Иногда, к концу второго урока, в зал, где вела занятия Ваганова, входила пожилая женщина и, обменявшись с ней поцелуем, грузно опускалась на соседний стул. Девочки с любопытством посматривали на гостью, чья фигура являла разительный контраст их подтянутой, всегда аккуратной учительнице. Многие из них увлекались поэзией, любили и знали наизусть стихи Блока. И не могли себе представить, что коротко стриженная, располневшая подруга Агриппины Яковлевны была вдовой поэта, Любовью Дмитриевной Блок – Прекрасной Дамой блоковских стихов…

Ученицы знали: Любовь Дмитриевна помогает Вагановой в работе над книгой «Основы классического танца». Этот уникальный учебник вышел в свет в 1934 году, весьма знаменательный для Агриппины Яковлевны: именно в это время она, художественный руководитель балетной труппы Театра оперы и балета им. Кирова, получила редкую награду – звание народной артистки РСФСР. В «Основах…» знаменитый педагог систематизировала весь опыт своих предшественников и свой собственный, раскрыв творческие принципы и методы, достижения русского классического танца.

Книга вызвала отклик, какого автор даже и не смела ожидать. Отовсюду, где были в стране балетные театры или школы, посыпались письма. Ее благодарили за помощь, одолевали просьбами прислать экземпляр учебника, сразу исчезнувшего из продажи. А она, вовсе на такое не рассчитывая, раздарила те немногие экземпляры, которые были у нее на руках… Книгу признали за рубежом – она вышла в Англии, Америке, Испании, Голландии.

…Во время войны театр начал собираться в далекую Пермь. Ваганова со дня на день откладывала отъезд. Тревожило отсутствие вестей о сыне. Став взрослым, Александр Андреевич Померанцев унаследовал отцовскую профессию путейского инженера. Жил он с матерью. Но, уважая, гордясь ею, охранял свою независимость, самостоятельно избранную судьбу. В 1939 году он женился на своей сослуживице. Агриппина Яковлевна холодно приняла невестку, слишком, на ее взгляд, юную для сына. А потом понемногу стала оттаивать, наблюдая, как преданно любит мужа эта скромная девочка, как терпеливо сносит от свекрови иные колкости.

Война близилась к завершению. Летом 1944-го в Ленинград двинулись эшелоны с работниками театра и воспитанниками школы. Ваганова возвращалась домой, где 18 апреля родилась внучка, Людочка. Болезненная, слабенькая, «блокадная» девочка сразу заняла главное место в ее сердце.

Шли годы. Сердце Агриппины Яковлевны порядком стало пошаливать. Она долго скрывала болезнь от близких, от себя самой. А тут врачи уложили в постель. Напрасно она уверяла, будто лучше ей двигаться, чем мучиться бездельем. Сердилась – ведь она необходима в школе! Еще бы, близился выпуск, она же «предательски» бросила учениц.

…Город ее не забудет. У дома по улице Дзержинского, 4 появилась мемориальная доска: «Здесь с 1937 года по 1951 год жила Агриппина Яковлевна Ваганова, профессор, крупнейший деятель советской хореографии».

Знаменитое хореографическое училище, названное сегодня Академией танца, станет носить имя А. Я. Вагановой…