Спесивцева Ольга Александровна

Она родилась 5 июля 1895 года в Ростове-на-Дону. Ей было шесть лет, когда отец, провинциальный актер, умер от туберкулеза, оставив пятерых ребятишек. Семья оказалась без средств. Анатолия, Зинаиду и Ольгу определили в приют для детей артистов при петербургском Доме ветеранов сцены, а оттуда – в Театральное училище.

Осенью 1913 года Ольга Спесивцева дебютировала на сцене Мариинского театра в картине «Сна Раймонды». Она была необыкновенно воздушна, поражала окружающих хрупкой, болезненной красотой. Современники называли ее неземной и божественной.

Вот впечатления ценителей искусства, видевших юную Спесивцеву на сцене: «стройная и тоненькая, с высоким подъемом ноги», «талант и красота сплелись тут вместе в нечто единое и неразрывно цельное».

В искусстве ее чем дальше, тем отчетливей и пронзительней выражал себя «плачущий дух», говоря словами известного балетного критика той поры Акима Волынского, – именно в Спесивцевой нашел этот мечтатель свой олицетворенный идеал.

Великий учитель танца Энрико Чекетти говорил: «В мире появилось яблоко, его разрезали надвое, одна половина стала Павловой, вторая – Спесивцевой». «Вспоминаю спектакли с участием Спесивцевой, – пишет балетмейстер Ростислав Захаров.

Такой красоты сложения и лица, напоминавшего итальянскую камею, я не встречал. Танцевала она «Корсар», «Баядерку», «Эсмеральду», «Жизель». Танцевала изумительно красиво, но мне почему-то казалось – холодновато».

Есть сведения о том, что, готовя партию Жизели, балерина побывала в клинике для душевнобольных. Какие мысли посещали ее в эти моменты? Думала ли она, что когда-нибудь пополнит число этих несчастных?..

Фотографий Спесивцевой-Жизели немного. Первое, на что обращаешь внимание, это отрешенность ее героини, какая-то замкнутость в себе, отгороженность от окружающего мира. Ладони рук, повернутые к груди, будто навсегда закрыли сердце…

Композитору, теоретику музыки и балета В. Богданову-Березовскому в молодости довелось аккомпанировать Спесивцевой. Он вспоминал о ее Жизели:

«Когда она медленно восставала из могилы, застенчиво приближалась к повелительнице виллис и, оживая, чертила круги на одной ноге по планшету сцены, другой ногой простираясь в летучем арабеске, это казалось сновидением, чем-то по силе выразительности лежащим за пределами возможного».

Осенью 1916 года балерина выехала в Соединенные Штаты, где перед ней открылась возможность танцевать с Вацлавом Нижинским, возглавившим гастроли труппы С. Дягилева. Эта пара вызывала неизменный восторг публики.

«Они танцевали вместе, и зрители не знали, за кем следить изумленным взором. За ним, пылким, легким, демоничным, или ею, Спесивцевой, которая, как всегда в своих ролях, у предела ирреального, нечеловеческого…» – писал очевидец тех гастролей.

В начале рокового для России 1917-го балерина вернулась на родину. Теперь она была первой танцовщицей и исполняла много сольных партий. Но ведущие роли достались ей только в 1918-м, когда театр покинули все балерины. Скоро Ольга Спесивцева доказала, что едва ли не главное ее достоинство – танец на пальцах, обретших крепость стали.

Краткий и бурный расцвет Спесивцевой совпал с ее последними сезонами в России. Поклонник классической ясности, критик А. Волынский не принял новой работы своей любимой танцовщицы, предъявив ей страшный упрек в «безупречности техники при внутренней пустоте содержания».

В 1921-м балерина вырвалась на зарубежные гастроли. Ей рукоплескал весь Лондон, поклонники и критики сходили с ума. Дягилев звал остаться. Она все-таки вернулась…

А в 1924-м, с удивлением обнаружив, что живет в какой-то новой стране, где не с кем и не для кого танцевать, опять уехала, не без помощи своего большевистского возлюбленного Бориса Каплуна.

Сначала, в сопровождении матери, лечиться в Италию, затем – во Францию, где стала единственной русской балериной, поступившей в Гранд-опера в качестве примы. Зрители преклонялись перед ее Жизелью, признанной самой великой Жизелью XX века. А она повсюду возила с собой портрет легендарной Сильфиды – Марии Тальони…

В 1934 году вместе с бывшей труппой Павловой танцовщица посетила Австралию. Там, в условиях непривычного климата и тяжелой работы, вновь проявились признаки мании преследования… В 1936-м ее мать, гражданка СССР, возвратилась на Родину.

Ольга Александровна, утратившая к тому времени советское гражданство, уединенно жила в Париже. В 1937-м, после новых гастролей в Буэнос-Айресе, она покинула сцену. В 1939-м переехала в США… Туда ее закинули надвигающаяся война и обещания богатого американца Брауна помочь вернуться в Россию.

Судьба распорядилась по-своему: Браун вскоре скончался, и Спесивцева вновь осталась одна. Двадцать два года провела танцовщица, даже не знавшая английского языка, в психиатрической клинике под Нью-Йорком…

В состоянии полной амнезии и распада сознания Спесивцева пробыла в клинике до 1963 года, а потом неожиданно к ней вернулась память. Она мечтала о своей России. Понимая, что лучшим вариантом для Ольги Александровны было бы возвращение на родину, танцовщик Антон Долин писал ее брату в декабре 1946 года:

«Я предлагал жениться на ней, если это позволило бы покинуть публичный санаторий, но это воспрещается законом, так как она помещена туда как сумасшедшая…»

Именно стараниями Долина балерина была перевезена в Русский Толстовский дом (США). Умерла Ольга Спесивцева в 1991 году в возрасте девяноста шести лет.